Олег Самарцев: По поводу идеи объединения факультетов журналистики и филологии

Самарцев Олег Робертович, Доктор филологических наук по специальности 10.01.10 "Журналистика", заведующий кафедрой журналистики, филологии, библиотековедения и документоведения Ульяновского государственного университета, председатель Ульяновского регионального отделения общероссийской общественной организации «Союз журналистов России».  Член Федеративного совета общероссийской общественной организации «Союз журналистов России».

Как вы относитесь к идее объединения факультетов журналистики и филологических факультетов?

Разумеется, к этой идее я отношусь плохо, подобно большинству коллег из образовательного сообщества.  Вообще, отношение к журналистской специальности у наших чиновников очень предвзятое  и  основано на непонимании специфики этой науки в ряду других наук. Отношение к науке о журналистике, которая лежит в основе преподавания этой дисциплины, можно уподобить отношению к морской свинке, которая, с одной стороны, и не свинка вовсе, а с другой стороны - не морская. То есть, понимания, что такое журналистика как наука, как не было со времен её утилитарного восприятия в качестве преимущественно инструмента идеологии КПСС, так, по большому счёту, и нет.

Между тем, за последние десятилетия и наука о журналистике, и практика журналистики изменились настолько, что следует говорить о появлении некоей новой сущности - журналистики цифровой эпохи. Более того, наступает время, когда возможно говорить о появлении цифровой журналистики и даже нейрожурналистики, связанной с цифровыми технологиями и нейросетями. Она рождается прямо сейчас, на наших глазах и опыт в ней опережает теорию. Но даже для журналистики в классическом её понимании много изменилось.

Появилась так называемая «гражданская журналистика», которая в определённой степени взяла на себя функции традиционной, перенаправила на себя внимание аудитории. И как бы ни хотелось практикам и теоретикам говорить о том, что «гражданская журналистика» - это совсем другое, журналистике вовсе не сродственное, находящееся с ней на параллельных курсах - мы должны признать, что подавляющее большинство медиаконтента создаётся, тем не менее, в этом секторе медиа вовсе не журналистами, а медиаакторами, активистами или бог знает кем… Так что журналистика испытывает на себе необратимые и могучие процессы конвергенции не только в технологическом, но и в содержательном, субьектном, методологическом и в идеологическом смыслах. И изменения идут отнюдь не в сторону филологии, а в другую сторону от неё.

То есть, современная журналистика не филологична? А какая она?

Современная журналистика - это не только филология и не столько филология и, возможно, даже - совсем не филология. Журналистика нового времени - это сложный конгломерат политологии, социологии, психологии, маркетинга, рекламы, и многих-многих отраслей медийной деятельности, которые так или иначе связаны с созданием текста. В этом смысле филология никуда не делась, грамотность и владение языком никто не отменял. Но это одно из умений журналиста, само собой разумеющееся, но не единственное.

А постоянное желание объединить журналистику с той или иной дисциплиной только лишь отображает полное непонимание её сути. Кстати, вопрос журналистской идентичности - то есть ответа на вопрос – кто такой журналист?  - не имеет однозначного ответа даже среди самих журналистов. Ни у практиков, ни у теоретиков, ни у преподавателей.

В самом деле,  кто он? Технарь, способный упаковывать контент в удобоваримую форму? Мыслитель, способный растолковывать события и действительность для широкой и даже глобальной аудитории. Писатель, создающий актуальное повествование при помощи образов или документалист, осмысливающий действительность с точки зрения кинообразности? Мыслитель, создающий совершенно новое осмысление сиюминутной и ускользающей от понимания большинства реальности? График, способный объяснить сложные аналитические смыслы через изображение? Да, современный журналист – все это, и много-много-много ещё кто… То есть, говорить о сегодняшнем журналисте как о человеке, сугубо пишущем - глубокое заблуждение. Журналист создаёт смыслы при помощи глубокого многообразия форм и в этом многообразии - будущее журналистики.  

Так чему же учат на журфаках такому, чего нельзя объединить с другой специальностью?

Тому, что остаётся неизменным в профессии - базовым принципам, заложенным в основу журналистики много столетий назад. А это много чего! Это честность, непредвзятость, умение видеть болевую точку социума, умение сопереживать, сочувствовать, испытывать эмпатию к проблемам аудитории. Это критический взгляд на происходящие события, всё то, что делает журналиста именно журналистом, а не медийным работником, не служителем сферы массовой коммуникации, не медиа-менеджером, тем что сегодня принято называть специалист по медиакоммуникации.

Вот этому базовому, основному, принципиальному учат на факультетах журналистики. Год за годом, день за днём, в общении, во взаимодействии с преподавателями, на практике. Так выковывается специалист, глубоко понимающий сущность профессии, имеющий понимание её идентичности. И, конечно, приобретать азы профессии – то, что называется ремеслом. А ремесло сегодня очень разнообразно, и это отнюдь не только филология…

Стать грамотным человеком журналист способен и за то время, которое он тратит на изучение филологических дисциплин на журфаке; в конце концов, их до сих пор достаточно много.  Но необходимы и технологические умения и умение по-новому, при помощи новых методов, нейросетей в том числе, описывать и осмыслять действительность, использовать методы графики, аудиовизуальные средства для представления информации. В конечном итоге, там учат быть самодостаточным специалистом.

Всё это изучается на журфаках и никоим образом не может быть адекватно перенесено на филологической факультет, основной задачей которого является глубокое понимание языка, его функционирования, закономерностей речемыслительной деятельности. В реальной жизни задача журналиста при помощи текста осмыслить окружающую действительность и в актуальном формате их представить аудитории. Вернуться назад к сугубо филологическому подходу? Это ни в коей мере не продвинет филологию вперёд и отбросит новую журналистику в прошлое, это будет мертворождённый гибрид, от которого придётся отказаться скорее раньше, чем позже.

Это не первая попытка реформы журналистского образования?

По журналистскому образованию уже по меньшей мере дважды за последние годы наносились критические и крайне негативные удары. Первый случился во время ошибочного перехода российского образования на болонскую систему, которая признана непригодной для России и сейчас отменена формально. Но практически она сохраняется в неизменном, только переименованном виде.

По большому счёту болонская двухуровневая система убила классическое Советское и российское высшее образование, заменив его на двухуровневую подготовку, где бакалавриат - это незаконченное высшее, требующее шлифовки и дополнительного обучения в магистратуре для получения образования полноценного специалиста.

В чём заключается отмена болонской системы при сохранении тех же двух уровней? Как имели незаконченное высшее, четырёхлетнее, которое теперь, может быть, будет называться базовым, так и имеем. На этом большинство и останавливается. И дополнительная магистратура, которая, как подразумевается, должна сформировать полноценного специалиста, в реальности даёт что-то другое. Чаще всего и этого не происходит, поскольку получившие базовое образование, считают его вполне достаточным, высшим и очень редко идут на дополнительные расходы времени, средств и жизненных сил. Так что, на вопрос, в чём заключается отказ от болонской системы, кажется, сами чиновники ответить не могут.

Вторым существенным ударом стало внедрение так называемого обучения по укрупнённым группам специальностей, когда в течение двух лет студентам читают дисциплины общие для многих специальностей – например, библиотекарей, рекламщиков и социальных работников… При таком раскладе журналисты вынуждены слушать из четырёх лет обучения около года предметы чересчур общие, не ориентированные на журналистов, а зачастую и ненужные, вторичные. И только на третий год они переходят к специализированному обучению.

Получается, что из четырёх лет обучения по так называемую базовому образованию, минимум год мы выбрасываем на предметы общие по УГСН, а собственно журналистика преподаётся три года и даже меньше. С учётом же того, что во втором семестре четвёртого курса обучение идёт в течение двух с небольшим месяцев, то мы отнимаем от эффективного образования ещё полгода из оставшихся трёх лет. То есть, для освоения студентом тех навыков, на которые раньше давали пять лет,  остаётся совсем немного времени. Прежнего, пятилетнего уровня достичь при такой математике принципиально невозможно.  Даже по времени, как ни оптимизируй учебные курсы, как ни приводи в соответствие со стандартами. Существуют дидактические принципы, которые нельзя нарушить, существует время усвоения того или иного материала, а его катастрофически не хватает. Тем более, если образование связано с нравственными, психологическими вещами, а не с технологией или теоретическими вопросами.

И что же делать?

Современную журналистику, во всяком случае в том, что касается её преподавания, лучше оставить в том усечённом но, тем не менее, существующем и развивающемся виде, в котором она есть. Все журфаки находят баланс между теорией и практикой, между технологией и филологией, между нравственным наполнением журналистики и её социологическим значением, то есть, формируют, по мере сил специалиста, который находит себя в отрасли. Ни один факультет журналистики не стоит на месте, а внедряет и разрабатывает новые курсы, стремясь дать то, что необходимо работодателю, стремясь предугадать тренды, возникающие на медийном рынке, но, тем не менее, не смешивая журналистику и схожие с ней специальности, сохраняя баланс между её основой, её нравственным посылом и современной технологией.

В самом деле, разрыв между журналистикой как наукой и журналистикой как социальной практикой, как ни странно, от всех этих реформ не сокращается, а только нарастает.

Наука не быстро и неспешно, как это принято в науке, пытается осмыслить, что же с журналистикой происходит в онтологическом смысле, как она меняется сущностно, в каком направлении следует ожидать ближайших перемен, выполняет определённые прогностические функции.

Тогда как практика мечется между технологическими инновациями, социальными переменами, культурными потрясениями, которые сегодня в обществе происходят перманентно. Практика ещё не готова к тому, чтобы сформулировать новую парадигму журналистики, или отвергнуть старую, или создать какую-то промежуточную гибридную.

Для существенных реформ - объединения факультетов и прочих -  требуется время, которое ещё не пришло. А торопиться реформировать то, что и так нестабильно и находится в стадии поиска предназначения - контрпродуктивно, и ни в коем случае не приведёт к положительному результату,  во всяком случае,  такому, который устроил бы всех.